Мода на имена: всё течет, всё изменяется
Частота использования тех или иных имён для наречения новорождённых издавна была неравномерной: одни - встречались чаще других, а некоторые - употреблялись крайне редко.
До Октябрьской революции, пока выбор зависел от церковных установлений, частота использования того или иного имени отчасти объяснялась частотой его упоминания в святцах. В них содержалось большое число поминовений святых с одними и теми же именами; помимо этого, для прославления некоторых святых церковью были установлены по нескольку дней в году (дни памяти апостола Андрея Первозванного, к примеру, — 20 июня и 30 ноября по старому стилю, а также 30 июня в праздник Собора 12 апостолов). В результате мужское имя Иоанн встречалось в дореволюционном месяцеслове 79 раз, женские имена Мария и Анна — 18 и 12 раз соответственно.
Безусловно, частота упоминания этих имён в святцах повлияла на их повсеместную распространённость среди населения. Однако невозможно объяснить распространённость в прошлом того или иного имени только тем, насколько часто оно встречалось в церковных календарях: некоторые имена, упоминавшиеся в них по два-три раза в году, являлись более популярными, чем аналогичные по числу упоминаний.
Православный обряд крещения
На многие даты выпадали по нескольку разных имён, по числу поминаемых в этот день святых. Например, 30 августа (по старому стилю) поминаются святители Александр, Иоанн и Павел, патриархи константинопольские; благоверные князья Александр Невский и Даниил Московский; святители сербские Савва I и Савва II, Арсений, Евстафий, Спиридон, Макарий и другие; 6 ноября поминаются св. мученик Феодот и св. мученицы семь дев — Текуса, Фаина, Клавдия, Матрона, Иулия, Александра и Евфрасия, а также преподобный Лука Тавроменийский, святитель Павел, константинопольский патриарх, и другие. Если обряд крещения проводился в такие дни и священник не препятствовал родителям — то у них был относительный выбор имени для ребёнка.
Тем не менее возможность выбора предоставлялась не всегда: так, на 31 календарный день декабря выпадало всего 20 женских имён; все девочки, родившиеся в декабре, могли быть крещены только именами Агафья, Анастасия, Ангелина, Анисия, Анна, Анфиса, Анфия, Варвара, Домна, Евгения, Зоя, Иулиания, Клавдия, Лукия, Мелания, Миропия, Феофания, Феофила, Феодотия, Феодора. В тех случаях, когда церковным календарём предоставлялась альтернатива, родители, как правило, предпочитали хорошо знакомые имена.
Некоторые из христианских имён уже к XIV—XV векам прочно укоренились в древнерусском языке. Об этом свидетельствует русский фольклор: народный календарь издавна связывает те или иные природные явления, цикл сельскохозяйственных работ с именами определённых святых. Таковы народные приметы "Савва и Евсей — овсы отсей" (примета на 7 мая, день поминовения мучеников Саввы Стратилата и Евсевия); связанные с Петровым днём (12 июля) "Пётр и Павел жару прибавил", "как придёт Петро, так и будет тепло", "соловей поёт до Петрова дня", "Пётр и Павел — час убавил, а Илья Пророк — два уволок"; или "Трещит Варюха: береги нос да ухо" (17 декабря), "Варвара мосты мостит, Савва гвозди острит, Никола прибивает" или "Варвара мостит, Савва стелет, Никола гвоздит" (17, 18 и 19 декабря; дни памяти великомученицы Варвары, преподобного Саввы Освященного, святителя Николая Чудотворца).
Некоторые святые, с именами которых связывались приметы, обретали дополнительные народные эпитеты-прозвания, никак не связанные с православной верой, но свидетельствующие об укоренённости имён в народном сознании: "Три Арины в году живут: Арина — разрой берега, Арина-рассадница да Арина — журавлиный лёт" (соответственно 29 апреля, 18 мая, 1 октября — дни поминовения Ирины Аквилейской, Ирины Македонской и мученицы Ирины); Макарий-погодоуказник, Тимофей-полузимник, Тарас-бессонный, Авдотья-плющиха, Олёна-лёносейка, Леонтий-огуречник, Пётр-поворот, солнцеворот, Анна-холодница, Фёкла-заревница и т. п. Также на выбор имени влияли имена персонажей из народных преданий, былин, сказок, то есть те имена, к которым проявилась народная симпатия, закрепившаяся посредством фольклора.
Говорить о моде на имена в допетровской Руси не приходится: церковные установления не допускали свободный выбор имени новорождённому. Тем не менее некоторые имена получали большее распространение, чем аналогичные им по количеству упоминаний в святцах. Среди причин популярности некоторых имён (помимо тех, что были обозначены ранее) — народное отношение к тем или иным святым; соответственно, имена особо чтимых святых использовались чаще. Вокруг некоторых святых, особенно почитаемых в народе, даже складывались фольклорные циклы легенд и сказок, далёких от житийных описаний. Имена местных святых встречались чаще именно в той местности, где почитали святого.
Например, в Угличе и окрестностях в XVII—XVIII веках после канонизации царевича Димитрия было популярно имя Дмитрий; в Ярославле часто встречалось имя Аверьян, так как там почитался св. Аверкий-оруженосец; в Новгороде почитался св. Воин (не следует путать его с Иоанном Воином), и в новгородских землях было распространено русское имя Воин, не входившее в общецерковный именослов. В воронежском регионе особо почитались святые Тихон Задонский и Митрофан Воронежский; здесь имена Тихон и Митрофан относились к числу наиболее популярных. Юные великие князья Александр и Константин Павловичи с милитаристскими атрибутами Греческого проекта.
На популярность того или иного имени положительно влиял именник правящей династии. Если имена Романовых в XVII веке — от Михаила Фёдоровича до Петра I — ничем особенным не выделялись, то в XVIII веке он претерпел существенные изменения. Императрица Елизавета Петровна выбрала своему внучатому племяннику имя Павел (впоследствии — император Павел I); Екатерина II, мать Павла, подобрала своим старшим внукам имена с политическим звучанием — Александр (впоследствии — император Александр I) и Константин (великий князь Константин Павлович). Первое имя было дано Екатериной в честь Александра Невского (но при этом подразумевался и Александр Македонский), а второе — в честь Константина Великого; оба имени выбирались в контексте идеи восстановления Византийской империи.
Имя Александр, встречавшееся на Руси в XII—XIII веках, к XVII веку стало редкоупотребимым; до второй половины XVIII века не являлось распространённым имя Павел, равно как и Константин; к последнему сложилось отношение как к имени, уместному среди священнослужителей. Введение этих имён в обиход императорской фамилии способствовало росту их популярности, которая ярче всего проявилась в частотности имени Александр. Будучи в XIX веке именем трёх российских императоров, оно к концу века вошло в число самых распространённых русских мужских имён и прочно удерживалось в этом качестве на протяжении всего XX века. Необходимо отметить, что имена Александр и Павел впервые появились в именнике царской династии в семье Петра I: их носили сыновья Петра, умершие во младенчестве.
Аналогичные процессы наблюдались и в отношении имён императриц. Имя Екатерина не относилось к часто употребимым до XVIII века. Но благодаря длительному царствованию Екатерины II (принявшей это имя при переходе в православие) отмечался рост популярности этого имени во второй половине XVIII — начале XIX века, преимущественно в дворянской среде. А в конце XIX века оно уже входило в круг наиболее частотных женских имён во всех сословиях. Имя Александра стало чаще использоваться в конце XIX — начале XX века; причиной тому послужило имя жены Николая II — императрицы Александры Фёдоровны.
Начиная с XIX века немалую роль в популяризации того или иного имени играла литература и драматургия. Писатели нередко чутко улавливали или предвосхищали возникновение повышенного интереса к определённым именам. Давая их своим персонажам, они способствовали оформлению и росту наметившихся в обществе тенденций — это выражалось особенно заметно, если произведение пользовалось широкой известностью.
Так, повесть Н. М. Карамзина "Бедная Лиза" усилила рост частотности употребления имени Елизавета, которое в конце XVIII века было "на подъёме" в русской дворянской среде. В начале XIX века отмечался также короткий всплеск моды на имя главного героя повести — Эраст. Баллада В. А. Жуковского "Людмила" и поэма А. С. Пушкина "Руслан и Людмила" по сути ввели в оборот имя Людмила. Оно единожды упоминалось в православных святцах как имя св. Людмилы, княгини чешской, но де-факто не использовалось: случаев крещения с наречением этим именем до первой половины XIX века не отмечалось. Пик популярности этого имени наблюдался уже в XX веке, в 1930-е—1940-е годы, когда оно вошло в число наиболее востребованных женских имён. Похожая судьба у имени Руслан: в XIX веке — это исключительно литературное имя, обретшее в XX веке статус имени реального.
Пушкинские произведения — поэма "Медный всадник" и роман "Евгений Онегин" — способствовали росту частотности имени Евгений, до XIX века бытовавшего в основном в кругу духовенства. С последним произведением совершенно определённо связана история имени Татьяна — имени главной героини пушкинского романа. На момент создания романа имя считалось простонародным, и вне крестьянской и купеческой среды практически не встречалось. Но благодаря А. С. Пушкину его восприятие в обществе переменилось. С 1830-х годов оно стало использоваться в дворянских семьях, а к концу XIX века статус имени возрос настолько, что оно появилось в императорском именослове: в семье Николая II посчитали возможным присвоить его одной из великих княжон. Однако здесь имело место скорее восстановление прежнего отношения к имени, так как оно входило в круг династических имён Романовых: его носительницей была царевна Татьяна Михайловна, одна из сестёр царя Алексея Михайловича.
Популяризации ряда имён способствовали пьесы А. Н. Островского, одного из самых репертуарных русских драматургов. Алла Кторова отмечала, что Островский — первый из наших национальных писателей, "предугадавший" имена будущей России XX века. В его пьесах встречаются такие имена, как Аркадий, Виктор, Виталий, Геннадий, Леонид, Зоя, Лариса — то есть те, которые были очень редкими в середине XIX века и ставшие распространёнными в XX веке.
У уникального имени Светлана складывалась непростая судьба в XIX—XX веках. Уникальность его в том, что оно — единственное русское имя, возникшее в литературе (то есть искусственное) и получившее впоследствии широкое распространение. Имя впервые появилось в романсе А. Х. Востокова и было популяризировано В. А. Жуковским в балладе "Светлана" (опубликована в 1813 году). Новообразованное имя прижилось и стало иногда использоваться в качестве второго, домашнего женского имени в некоторых дворянских семьях. Баллада Жуковского из-за своего сюжета прочно связалась в общественном сознании с празднованием святок — любимым в дореволюционной России праздником; а её фрагменты легли в основу нескольких народных песен. Интерес к имени на протяжении XIX века только возрастал. В начале XX века имели место случаи официального крещения неправославным именем, но в 1912 году последовало специальное распоряжение церковных властей "О запрещении наречения именем Светлана"; всем желающим назвать своих дочерей именем Светлана было дозволено крестить их содержавшимися в святцах именами Фото, Фотина, Фотиния, произошедшими от др.-греч. ???, род. п. ????? — "свет". После Октябрьской революции, начиная с 1920-х годов, последовал всплеск моды на это имя, и дочери советских партийно-государственных вождей — Н. И. Бухарина, М. Н. Тухачевского, И. В. Сталина, В. М. Молотова — носили имя Светлана. Как и в случаях с именами из царского именослова, особую роль в судьбе имени сыграло то обстоятельство, что его носила дочь "вождя народов". После того, как её имя стало широко известным общественности (1935 год), последовало стремительное нарастание частотности его использования. И в 1950-е—1960-е годы имя вошло в группу наиболее употребимых русских женских имён.
Однако литературные произведения могли не только способствовать популяризации того или иного имени, но и влиять прямо противоположным образом. Ярким примером тому служит судьба имени Митрофан. Использованное в комедии Д. И. Фонвизина "Недоросль" (1782) в качестве имени главного персонажа, оно "обросло" в русской культуре негативными коннотациями. Ассоциативные тесты, проведённые среди студентов в начале XXI века, установили, что имя прочно связывается с понятиями "глупость", "безграмотность", "лентяй", "дурачок" и другими подобного ряда. С конца XIX века частотность имени стала снижаться даже в крестьянской среде Воронежской губернии (где особо почитался св. Митрофан Воронежский), а к середине XX века оно повсеместно фактически вышло из обихода.
Равноапостольная княгиня Святая Ольга была крещена как "Елена", но, равно как и ее внук Владимир Святой (крещеный как "Василий") оставили в святцах и культуре свои настоящие имена В XIX—XX веках прослеживаются и другие проявления моды на те или иные имена, обусловленные событиями культурно-исторического характера. Например, во второй половине XIX века в русском обществе наблюдался повышенный интерес к древнерусской истории; его влияние на именник обнаруживается в том, что в образованных слоях в это время участилось употребление имён первых древнерусских правителей — Олег, Игорь, Владимир, Всеволод, Ольга и других. Случаи наречения некоторыми из этих имён в конце XIX — начале XX века иногда встречали сопротивление духовных властей.
Известен казус в семье высокопоставленного военного, в 1910-х годах настоявшего на крещении своего сына именем Олег. В святцах упоминается единственный носитель имени — князь Олег Романович Брянский, но крестильное имя святого — Леонтий, а постриг он принял под именем Василий; поэтому его мирское имя не признавалось церковью подлинно христианским. Когда известие о факте крещения дошло до высших церковных кругов, один из иерархов, выражая своё недовольство, резюмировал: "Перекрещивать не потребую, но взыскание на священника наложу". Показательно, что имя Олег к тому времени уже входило в именник правящей династии — так звали одного из сыновей великого князя Константина Константиновича. Другого своего сына Константин Константинович назвал Игорем: также очень редким на конец XIX века именем, только входившим в моду. Редкостью своего имени в начале XX века гордился поэт Игорь Северянин, писавший: Как хорошо, что я отдельный, Что Игорь я, а не Иван. Частотность имён Олег и Игорь стала увеличиваться после Октябрьской революции, достигнув своего пика в 1960-е годы.
В советское время немаловажную роль в распространённости того или иного имени порой играли значимые события общественно-политического и культурного характера, получавшие широкое освещение в средствах массовой информации. Имя национального героя Валерия Чкалова во второй половине 1930-х годов благодаря СМИ было известно едва ли не всей стране, что повлияло в эти и последующие годы на частотность имени Валерий. А в 1970-е годы в советских СМИ широко освещались события вокруг американской коммунистки Анджелы Дэвис; это привело к заметному росту частотности имени Анджела (и его вариантом Анжела), употребление которого до 1970-х носило окказиональный характер.
На популярность имён также имели влияние произведения массовой культуры. Успешный прокат в СССР в 1960-х годах серии французских фильмов об Анжелике привёл к появлению в русском именнике имени Анжелика.
Последствия моды на имена
Описанные в предыдущем разделе перемены, случившиеся после Октябрьской революции, характерны не только для некоторых отдельно взятых имён, но и для русского именослова в целом: исчезновение церковного контроля (и вообще отсутствие всякого официального контроля) над антропонимической ситуацией в послереволюционное время привело к существенным подвижкам в русском именнике. Это позволило реализоваться в полной мере представлениям в обществе о тех или иных именах как о "модных".
Однако развившийся феномен моды на имена обладал негативными последствиями. Если в 1920-е годы имело место существенное расширение русского именника, то в конце 1930-х годов тенденция сменилась на прямо противоположную: число активно используемых имён стало резко сокращаться, что привело к возрастанию количества новорождённых с одними и теми же именами. Н. А. Петровский приводил случай из провинциальной школы Рязанской области: из 23-х выпускниц 1955 года 17 являлись носительницами имени Нина, которое пережило пик популярности в конце 1930-х — 1940-е годы. А. В. Суперанская и А. В. Суслова на основании обработки статистических данных отмечали, что состав имён, дававшихся новорождённым в 1960-е годы, был слишком узким. Так, в Ленинграде на каждую тысячу мальчиков приходилось всего 71 имя, на каждую тысячу девочек — 74. При этом в дифференциации отдельных имён выявлялась колоссальная диспропорция: среди двух тысяч мальчиков, зарегистрированных в январе-марте 1966 года в ленинградском Дворце "Малютка", имя Сергей встретилось 266 раз, Александр — 231, Андрей — 181, тогда как имя Глеб — 3 раза, Валентин — 2, Захар — 1. Аналогичная ситуация с новорождёнными девочками, зарегистрированными в тот же период: остановили свой выбор на имени Елена родители 295 девочек из двух тысяч новорождённых, Ирина — 212, Татьяна — 201, тогда как имя Ксения получили только две девочки, а Зоя зарегистрирована лишь однажды.
Уменьшение числа активно используемых имён отчасти объяснялось тем, что начиная с 1930-х и до 1960-х годов не издавалось никаких доступных пособий, способных помочь родителям в выборе имени. С конца 1960-х годов ситуация начала исправляться: вышли один за другим несколько антропонимических словарей и справочников, рассчитанных на родителей и работников загсов. В 1970-е—1980-е годы отмечалось некоторое увеличение числа активно используемых имён и сокращение области охвата для наиболее популярных имён.
А. В. Суслова и А. В. Суперанская отмечали, что чрезмерная распространённость "модных" имён приводит к определённому нивелированию индивидуальности человека, тогда как личное имя по своей сути призвано подчёркивать уникальность человеческой личности. К обладателю имени массового распространения с ранних лет воспитатели и учителя вынуждены обращаться по фамилии, чтобы выделить его среди многочисленных тёзок в детском саду или школе. Подобное обращение обесценивает личное имя — оно становится неупотребительным во многих ситуациях, не функционирует тогда, когда, казалось бы, должно выполнять свою прямую функцию — называть человека. Распространённое имя нередко способствует формированию в среде сверстников обидного для ребёнка отфамильного или иного прозвища.
Н. А. Петровский, отмечая негативные стороны моды на имена, писал: Даже самые красивые имена теряют свою прелесть, если они встречаются слишком часто. А. Кторова, сопоставляя моду на имена и другие проявления моды, обобщала: Мода на причёски, мебель и длину платьев приходит и уходит, а имя остаётся на всю жизнь. А. Кторова также обращала внимание на пример "отталкивания от моды" в случае именования детей в семье Александра Солженицына, сыновья которого носят имена Ермолай, Игнат и Степан — имена, редкие в 1970-е годы. Подобные примеры имеются в семьях современных известных людей. Так, сыновья киноактрисы и телеведущей Марии Шукшиной носят имена Макар, Фома и Фока; дочь певца Дмитрия Маликова — Стефания, а Валерия Сюткина — Виола; дети певца Олега Газманова — Родион, Филипп и Марианна. Дети актрисы и радиоведущей Амалии Беляевой носят имена Диана, Герман, Евангелина и Серафима; актёры Ольга Дроздова и Дмитрий Певцов выбрали своему сыну имя Елисей; телеведущая Тутта Ларсен — Лука, а Яна Чурикова для своей дочери — Таисия.
С другой стороны, В. А. Никонов подчёркивал, что имя не только служит отличению людей, но и вводит человека в определённый ряд, связывая носителя имени с другими носителями. Сверх того, имя всегда обладает социальными функциями, соотнося носителя имени с той или иной социальной группой. Имя, укоренившись в языке, быстро обрастает культурно-историческими ассоциациями, с помощью которых в обществе формируется отношение к нему, которое, в свою очередь, неизбежно влияет на личность носителя. Поэтому как редкое, так и частое имя могут быть не лучшим выбором в социальном или культурном контексте определённого промежутка времени. В отношении модных имён В. А. Никонов писал: Противопоставление редкого частому обманчиво. В 1920-х годах девочке дали самое редкое имя Светлана, её ровеснице — самое частое имя Анна, теперь [то есть в начале 1970-х годов] Светлан тысячи, а Анна редко встретит тёзку. Самое редкое имя спустя десятилетия может оказаться лишь подчёркивающим возраст.
Наивны и потуги на оригинальность в придумывании имён небывалых. "Свобода выбора" мнима. И при свободе от государственного вмешательства и от заданного церковью списка имён выбор имени, как показано на стольких примерах, подчинён могущественной власти обычая и моды, а кто пытается встать над ними, жёстко ограничен нормами языка. Следует лишь добавить, что спустя десятилетия взятые в качестве примера имена Анна и Светлана поменялись местами: Анна в начале XXI века входит в число самых популярных женских имён, тогда как Светлана в 1990-е стремительно "вышло из моды"; произошедшие перемены наглядно иллюстрируют "текучесть общественных представлений об образе того или иного имени".